Воздействие

07.02.2017

Мы живем, совсем не задумываясь о том, что  отделены от духовного мира спасительной мембраной. Она нас прикрывает, защищает, не мешая при этом оставаться автономными и свободными. Но порой незримая преграда если не  исчезает, то утрачивает свою цельность, и тогда…

Это случилось в 2000 году. Я перенес тяжелую полосную операцию. Очевидно, наркоз был плохой. До сих пор помню страшную боль, и как я повторял:

- Скорей, скорей бы это кончилось…

Потом меня отвезли в реанимацию, и попал я… в ад. Господь сказал, что в раю обителей много. Очевидно, в аду их тоже немало. Я увидел плохо освещенное, бесконечно длинное помещение, за стеклянными стенами - ночь, пустынная площадь, дождь, лужи. Вдоль стены - бесконечный ряд стеклянных столиков, на них вино, сигареты, пепельницы. За столами сидели люди, одетые все, как один, в дорогую черную кожу. Помню, как поблескивали замки на их куртках. Мужчины и женщины курили, пили белое вино и болтали. Лиц рассмотреть я не мог, в помещении стояла фиолетовая мгла, а площадь освещал изумрудный неоновый свет и от этого все лица казались черными.

"Ресторан, - подумал я, не понимая, куда попал. – Да, конечно, тут у нас ресторан, что же еще - конечно, ресторан. Ресторан и есть. В ресторане сидим. Ресторан здесь. Ресторан, ресторан, ресторан…"

Они, черные, говорили не со мной. Они болтали  между собой. Любая моя мысль становится темой для равнодушной болтовни. Стоило мне о чем- то подумать,  тема менялась. Именно равнодушие, полное, нечеловеческое равнодушие было пыткой. И еще болтовня. Скоро я понял, что зал наполнен не людьми, а бесами. Именно они измывались над каждой моей мыслью.

Почему-то я знал, что тот дождь не прекратится никогда, а ресторан не закроется.

Порою я приходил в себя от наркоза, но ужас не исчезал. Среди бела дня в каждом углу я видел изображения бесов. Самых обыкновенных, с рогами. Любой предмет, любая тень, даже трещины на стенах, стоило мне остановить на них взгляд, превращались в мерзких хвостатых тварей.

Я понимал, что восприятие мое искажено, что это лишь видимость, но от этого легче не становилось, потому что угнетало реальное чувство богооставленности. Страшная душевная боль, тоска, мрак были так сильны, что перекрывали боль физическую. Я лежал и сравнивал, что сильнее болит: изрезанное тело, из которого торчат шесть трубок, или душа. Терзания души были ужасней.

Это наваждение преследовало меня три дня и прекратилось в одно мгновение,  когда я, доведенный до отчаяния, решил пригласить священника. Как только это решение было принято, мой «ад» испарился, исчез без следа.

Очевидно, именно мне было полезна такая встреча с миром тьмы. Еще находясь в реанимации, я попросил лист бумаги и карандаш, чтобы нарисовать «ресторан», в котором мучили меня бесы равнодушия. Рисунок лежит сейчас где-то среди бумаг, но мне он не нужен. Я все помню, во всех деталях. Душа не способна забывать. Это одно из ее свойств.

История эта имела продолжение. Через несколько лет потребовалась очередная, одна из многих, срочная операция.   Повод был самый обычный - острый аппендицит.

В этот раз меня ждала короткая экскурсия  в рай. Как во всякой экскурсии, меня сопровождал некто знающий. Он объяснял. Это было необходимо. То, что я увидел, не имело ничего общего с тем, что принято изображать на картинах или описывать в книгах. Пересказывать увиденное не буду. Проще было бы нарисовать, благо картины рая и сейчас  стоят передо мной. Скажу только, что увиденная величественная красота тогда меня отторгала. Я был с ней несоизмерим. Правильнее сказать, не был  готов к такому неземному совершенству.

Конечно, и ад, и рай, показанные мне, - всего лишь видения, образы. Возможно, все выглядит иначе.

- Неважно, как выглядит настоящий ад, - сказал мне священник, когда я рассказал о своих сомнениях. - Неважно, как выглядит, главное - туда не попасть.

И знаете, я с ним согласился. А вы?

Александр Лепетухин

"Образ и подобие"